Долгий путь памяти
Текст: Юлия ЧЕРЕНКОВА
Фото: Владимир ЯШИН
Михаил Абрадин погиб в самом начале войны – в 1942 году. Исполнилось ему к тому времени всего-то 28. В Редкодубье, за сотни километров, ждали мужа и папку жена Александра и сынишки-погодки. Впрочем, для мальчишек скудный клочок страшной бумаги-похоронки не значил ровным счетом ничего – малы были, чтоб понять, что такое война. Он же навеки упокоился под скромной табличкой в болотной топи где-то под Старой Руссой. Там, где и людских следов-то почти не было, зато в избытке было огня, войны и смерти…
Вдовья незавидная доля
Оставшаяся в 26 лет вдовой Александра-Санюшка, как звали ее в селе, жила тогда вместе со свекровью. В крохотном домишке ютились еще… 8 человек! В этой жуткой скученности не было уголка, где можно было побыть наедине с горем, оплакать судьбу свою неласковую, которая так мало счастья выделила, да больше сорока лет заставила страданиями за него расплачиваться.
Санюшка незавидная была невеста – жила с отчимом, который неродных детей с первых дней невзлюбил. Даже в день свадьбы не благословил ее, хотя мать всю ночь уговаривала, уверяла, что негоже без родительского напутственного слова. Отчим на уговоры не поддался и поплатился за неуступчивость свою – пошел на работу, плотником трудился, только замахнулся топором – палец себе повредил… Только не стыдно было от людей без благословения Санюшке – ясно было, что любит ее Михаил, что самым верным и надежным будет. Даже праздник свадебный устроили – к ее тетке пошли всей гурьбой. На праздничном столе был всего-то пирог с пареной свеклой, но слаще этого блюда для молодоженов быть не могло.
В тот же месяц они уехали в Узбекистан. Там у Михаила жил двоюродный брат. Работал он на железной дороге и родственнику своему обещал неплохой заработок. А в Редкодубье молодой семье даже жить было негде – в ее семье было девять детей, в его – семеро.
Старший их сын родился в 1940. Санюшка была на седьмом месяце беременности, когда началась война. Михаила призвали сразу – и вдогонку ему пришла... бронь, как работнику железной дороги. Перед уездом он и наказал жене возвратиться в родное село. Письма писал каждую неделю и все просил – переживи как-нибудь, только детей сохрани.
Вот только смерть его труднее всего оказалось пережить. Словно в память о сыне свекор купил невестке крохотный домишко на краю села и дал белую корову… Туда и переселилась Санюшка со всем своим нехитрым скарбом, главным из которого была швейная машинка. Она-то и спасала семью в войну – самоучкой освоила швейную науку и обшивала всех соседей и знакомых.
У вдовы незавидная доля. Работать уходила – детей на печке оставляла, доской отгородив. Однажды пришла – а они синьку на печке нашли и перемазались все… А раз всем селом их искали – на печке парнишек не оказалось, в доме тоже. Оказалось, мальцы забрались в… трубу – звезды захотели посмотреть!
Поклон погибшему отцу
Росли они очень самостоятельными и очень близкими. Незнакомые люди принимали их за близнецов. Они даже в армии служили вместе. Оба попали в Польшу. Младший – Василий ушел служить раньше. Старший – Владимир – успел жениться, привел матери 17-летнюю избранницу со словами: «Теперь помощница тебе будет» и отправился служить. И сразу задумал соединиться с младшим. С этой просьбой обратился к члену Военного совета. И его перевели в маленький городок, где служил Василий.
Санюшка жила с невесткой. Та вскоре разрешилась девочкой – Таней. Даже спустя десять лет после победы жизнь семьи солдата Абрадина легкой не была – ютились все в той же избушке, к которой сыновья подростками еще сколотили сени. Грелись на той же печке, из трубы которой когда-то мальчишками они любовались звездами. На ней и простудили внучку – разгоряченную печным жаром вынули из фуфайки на холодный воздух, что стоял в избе. В восемь месяцев Таня впервые попала в больницу с воспалением и до совершеннолетия часто бывала в ее палатах.
Рядом с неуютной избушкой уже стоял остов нового дома – до армии его успели срубить ребята. Только продолжить трудоемкое это дело оказалось некому. За мужское дело взялась его юная супруга, добывала стройматериалы, наняла бригаду. К тому времени, как Василий вернулся, они уже перебрались в новый дом. Все вместе преодолели…
Александра Григорьевна Абрадина умерла в 1993 году. В семье бабушку любили все – за опрятность, за незлобивость, за ласку, за доброе слово, которое находилось для каждого члена семьи. До самой смерти она нянчилась с правнуками – сядет у телевизора, мальчика на колени посадит и качает…
Пенсию как вдова участника войны она никогда не получала – характер был не тот, чтобы что-то требовать. Да и обыкновенную-то пенсию выбивала ей младшая сноха. Тогда и выяснилось, что в паспорте у нее иное отчество, чем в других документах – все из-за давно покойного отчима. Их прошлось восстанавливать заново. Тогда и обратилась Александра Григорьевна в военкомат, где неожиданно ей вместе со справкой о гибели мужа дали сведения о точном месте его захоронения… И до самой смерти Санюшке очень хотелось, чтобы кто-нибудь побывал в деревне Бор Старорусского района и передал погибшему ее супругу поклон от нее и заверения в том, что наказ мужнин она выполнила и детей своих сохранила…
Покой, обретенный через 67 лет
….Через 16 лет после смерти бабушки внучка, сама уже ставшая бабушкой – Татьяна Владимировна – слушала перешептывание сосен над глухим болотом и не смогла сдержать слез, когда увидела поросшую мхом табличку с именем своего деда… Бабушкину мечту она поклялась исполнить еще школьницей. И потребовалось на это 30 лет. Решила не просто побывать на святом для семьи Абрадиных месте, но и перевезти прах деда на родину!
Как только стало известно, что поисковые отряды «Долина» и «Красноярец» нашли могилу Михаила Ивановича Абрадина, Татьяна Владимировна немедленно собралась в путь. В Старой Руссе обратилась к военкому и оказалась восхищена этим человеком – он сопровождал ее на нелегком пути к непроходимому болоту, где около 70 лет лежал прах деда. Рассказали и восстановили по крупицам и историю его гибели. Михаил Иванович был артиллеристом, во время очередного налета получил ранения, попал в госпиталь, где и скончался. А госпиталь тот находился в прямом смысле слова в… болоте. Кругом – только топь непролазная, четыре деревни в пять домов да целая артиллерийская часть. Не все местные знали немногие пути выхода из этого гиблого места, а кто знал – боялся рассказать даже близким, не дай Бог окажется предателем. На этой природной опасности и держалась русская оборона – немцы недоумевали, как в болото пробрались «руссиш партизанен».
Даже сейчас в эти топи два пути – на вертолете и спецтехнике. На всех участников экспедиции к бывшему военному госпиталю надели высокие болотные сапоги, предупредили не бояться, что почва колышется под ногами, и что ни на шаг влево-вправо ступать нельзя – пропадешь. Могилу Михаила Абрадина вскрывали в тишине. Только высоченные сосны шумели, перешептываясь, поддерживая Татьяну Владимировну и поисковиков в их благородном деле памяти.
Внучке передали каску и немногие останки, которые она и привезла в родное Редкодубье. Случилось это долгожданное событие на прошлой неделе, а 28 августа в доме старшего сына солдата собралась вся родня – больше 50 человек. Приехали почти все, чтобы спустя 67 лет после смерти проводить в последний путь деда, прадеда, человека, который жизнь положил, защищая их большой род… Соседки любопытничали: «Кто умер-то?» Узнав, что добилась своего Татьяна Владимировна, отыскала деда, восхищались: «Молодец! Тут ему лучше будет – на родной земле!» Ее поступком, настойчивостью оказались поражены все, даже сыновья солдата, живущие в Редкодубье. На похороны приехал и 90-летний младший брат Михаила, поначалу даже не поверивший, что прах его брата будет перезахоронен на родной земле. Все проходило так, будто Михаил Абрадин совсем недавно, а не пролежал почти 70 лет в далеком болоте под Старой Руссой. Прах его несли правнуки, каску и портрет с красной звездой – праправнуки. Священник сказал, что прах героя теперь обрел покой. Многие не смогли сдержать слез, когда на крышку гроба посыпались комья земли, будто умер Михаил Абрадин совсем недавно, хотя практически никто из присутствующих никогда не видел его живым…
В районе такая церемония проводилась впервые за все время, прошедшее с той страшной войны. Странно было идти в этой необычной процессии, участвовать в похоронах, которые случились через 67 лет после смерти. Думалось о том, что неважно, сколько лет прошло после войны, все равно она дышит на нас из тьмы прошедших лет, укоряет безымянными могилами, в которых лежат наши пропавшие без вести деды и прадеды и взывает к памяти, у которой порой такие долгие пути через время и расстояния…